О том, что Украина - край картофельный, в среде наших соотечественников не знают разве что младенцы.
Шутка ли сказать, по данным бесстрастной статистики, на каждого без исключения жителя нашей страны приходится 136 кг крахмалистых клубней в год. В общемировом рейтинге "картошколюбия" это третье место среди всех существующих государств. Впереди только Киргизия с показателем 143 кг на душу населения и абсолютный чемпион Беларусь - 181 кг на человека в год.
Интересно также, что в первой десятке победителей "картофельного зачета" только три страны (а именно Польша, Великобритания и Руанда) не являются бывшими советскими республиками. При этом самые убедительные успехи среди узкой группы товарищей по фракции демонстрируют поляки (131 кг, 4-е место), а самые скромные - британцы (102 кг, 10-е место). А ведь именно они дольше прочих рейтинговых "картофилов" знакомы с особенностями и потребностями данной культуры.
Англичане Томас Герриот (астроном, математик, этнограф, переводчик) и лорд Уолтер Рэли (историк, писатель, поэт, моряк и солдат) считаются людьми, которые окончательно и бесповоротно подсадили европейцев на заморские клубни. Из экспедиции в Новый Свет, организованной в 1585-1586 гг. только что получившим рыцарство Рэли, они привезли бесценные potatoes в Британию и Ирландию, где "второй хлеб" стал невероятно популярен вначале при дворе последней королевы из династии Тюдор Елизаветы I, а затем и у всех ее подданных.
Пути картофельные
Если ни гастрономические, ни любые другие аспекты жизни Киргизии гражданам нашей страны почти не знакомы, то Беларусь как ближайшая соседка почти вся на виду. Благодаря этому трудно не заметить, что, невзирая на определенные различия в традициях национальной культуры, в области картофельных пристрастий украинцы и белорусы похожи порой до неразличимости. Возможно, потому, что родство их "картофельных душ" стало намечаться еще тогда, когда земли обоих государств пребывали в составе общих территориально-политических образований. Например, во времена Российской империи их взаимопониманию поспособствовали реалии, связанные с историей знакомства со "вторым хлебом".
Как известно, истинные подданные российской короны узнали о картофеле значительно позже, чем жители остальной Европы. Об этом неопровержимо свидетельствует тот факт, что первая из работ Петербургской академии наук, посвященная исследованию новой культуры, была выпущена в 1758 г. А первый правительственный указ о необходимости организации картофельных посадок - в 1764 г. При этом из-за отсутствия должных разъяснений многие из тех, кого во исполнение высшей монаршей воли принудили сажать незнакомые растения, годами оставались в неведении, какая же их часть съедобна.
Но если в отношении всех известных ранее культур помогал "метод тыка", позволяющий сориентироваться путем проб и ошибок, то имеющий ядовитые ягоды, стебли и листья "американский пришелец" этого не прощал. А если учесть, что токсичность приобретали и позеленевшие от неправильного хранения на свету клубни, несчастные "картофелепользователи" приходили к единственно логичному для себя выводу: с помощью новинки их хотят погубить. Это и привело к самой большой во всемирной истории картофеля трагедии. В 1841 г. более полумиллиона крестьян Поволжья, Приуралья и ряда других северных губерний взбунтовались против очередного вмененного им в обязанность расширения посадок картошки. В свою очередь, правительство, которое не могло спустить подобного неповиновения, бросило на мятежников войска. Протесты, получившие известность как "картофельные бунты", были жестоко подавлены.
На фоне всех этих событий белорусы и украинцы Волыни и Подолья не могли не чувствовать себя белыми воронами. Ведь их история знакомства с "земляными яблоками" проходила принципиально иначе уже хотя бы потому, что случилась в рамках настоящего европейского государства. А именно - Речи Посполитой, где распространение картофеля началось при короле Яне III Собеском (1629-1696). Увы, в результате трех разделов в 1772-1795 гг. эта истерзанная многолетними войнами и предательствами страна погибла. "Съели" ее Российская и Австрийская империи и Прусское королевство. Именно поэтому в 1772 г. владения дома Романовых приросли основными землями Беларуси, а в 1793-м пополнились их остатком и краем волынян и подолян.
Несколько позже с картошкой познакомились украинцы Слободской губернии (в нынешние границы Украины из этого образования вошли Харьковская и Сумская обл.). Их проводниками в мир "второго хлеба" стали немецкие колонисты. А так как в быт их прежней родины картофель вошел при короле Фридрихе Вильгельме I (1688-1704), они привезли ценные клубни и на новое поселение. "Аборигенами" возможности незнакомой ранее культуры были быстро оценены по достоинству, и вскоре соседи и приятели вовсю делились друг с другом приобретенным опытом и посадочным материалом.
В итоге уже в 1742 г. Слобожанщина могла с уверенностью заявить о том, что ее жители возделывают картофель. А не позже чем в 1764 г. такие же посевы заплодоносили на огородах киевлян. И та и другая даты сохранились благодаря анкете Вольного экономического общества, которую в 1765 г. в рамках подготовки к предстоящему "окартофеливанию сверху" дисциплинированно заполнили главы всех без исключения губерний.
Деруны и драники
Невероятная популярность этих нехитрых не то блинчиков, не то лепешек у наших пращуров объяснялась просто: для приготовления простейшего "работоспособного" теста достаточно было даже одного ингредиента - измельченных клубней. В эпоху не единожды возникавших перебоев с зерном (и, соответственно, мукой) это было невероятно ценно. Собственно, свое прозвище "второй хлеб" картофель получил именно в те времена.
Первый спор по поводу замечательных картофельных "хлебцев" мгновенного приготовления возник, как ни странно, на почве их названия. При этом одна сторона утверждала, что правильно говорить "деруны", а вторая - "драники". Самое смешное, что обе были правы. Из-за того, что первые терки представляли собой доски с густо натыканными колючками, они буквально драли обрабатываемые с их помощью продукты. А так как русско-белорусский глагол "драть" в украинском языке звучит как "дерти", то и оладушки из надранного картофеля получили несколько различающиеся имена.
Второе обострение концептуального спора о дерунах-драниках касалось выяснения того, кто же кого научил их готовить. Сегодня, к счастью, этот вопрос звучит более разумно: из кухни какой европейской державы они пришли к восточным славянам. По этому поводу существуют две теории - польская и немецкая. Согласно первой "впереди планеты всей" пускать картошку на блинчики нашего брата научили граждане польско-литовского государства. Следуя второй, за чудесные оладьи нужно благодарить выходцев из Пруссии. В данный момент исследователи не готовы к окончательным выводам, хотя и склоняются к польской версии. И если они правы, то основная волна "нашествия дерунов" наверняка шла с направления Беларуси, Подолья и Волыни.
"Гражданин мира"
Невероятные сложности с определением прямого предка любимого яства из тертой картошки связано с тем, что оно в той или другой вариации присутствует едва ли не в каждой национальной кухне современного мира. А кое-где еще и скрывается под разными именами. Причем за примерами далеко и ходить не надо: в нашей родной стране драники зовутся не только дерунами, но и терунами, тертюхами, тарчаниками, кремзликами, бецями, пертушаниками и т. д.
Кстати, если бы о происхождении того или иного блюда можно было судить по количеству различных прозваний в границах одной страны, то знатоки кулинарии однозначно поддержали бы версию о немецких корнях дерунов. Ведь в Германии для них есть пять только так называемых надземельных, общеупотребимых названий. С учетом же региональных, которых в одном Рейнладе еще полдесятка, их наберется несколько дюжин. Кроме того, чем более открытым становится мир, тем легче в другие языки проникают иностранные названия знакомой гастрономии. К примеру, даже у нас сегодня все чаще встречается милое и забавное слово "бамбораки" (ласково "бамборачки"), которым оладьи из тертой картошки называют в Чехии.
На первый взгляд описанная тенденция кажется противоречащей упомянутому выше спору о правомочности названий дерунов и драников. Однако они, как ни странно, вполне способны существовать параллельно. Как, например, в Швейцарии. В этой стране, которая у большинства наших соотечественников ассоциируется с банками, часами, сыром, шоколадом и высочайшим уровнем жизни, есть своя национальная версия дерунов - рёшти (Rösti). Ее название уходит корнями к немецкому rösten, то есть "жарить".
Но так как среди 26 кантонов Швейцарии, кроме немецких, есть еще итальянские и французские, то естественные различия в их культуре не обошли и всеми любимое яство из тертого картофеля. В частности, к недоумению немецких соседей франкофоны даже переименовали его по-своему: roesti (произносится близко к "рёсти"). Это породило шутливое понятие рёштиграбен (буквально "ров рёшти"), передающее представление о ментально-культурной границе между французской и немецкой частями конфедерации. Что, безусловно, ни тем ни другим не мешает бок о бок трудиться ради процветания общей державы.
(По внешнему виду национальное швейцарское блюдо рёшти больше всего похоже на дерун-переросток)
Тем более нет смысла спорить об узкоспецифических тонкостях приготовления всех членов "дерунового семейства". Потому что вкус конечного яства в любом случае будет зависеть от того, насколько тонко измельчена картошка, какие ингредиенты к ней добавлены и как это все потом изжарено. Более того, именно удивительная способность "хлебцев" из сырого картофеля приобретать именно те вкусовые оттенки, которых требует душа конкретного гурмана, и сделала их такими популярными. С луком или зеленью, сыром или мясом, сметаной или шкварками - они всегда были к месту что на скоромном, что на постном столе в доме любого достатка. И при этом никогда не приедались.
Ну а поскольку истинно верные поклонники всегда готовы увековечить предмет своего обожания, в странах, где деруны и их "родственники" пользовались особым почетом, им возвели памятники. Есть такой монумент и у нас. Он установлен в городе Коростене.
Юлия МОРГУНСКАЯ
Джерело: Dsnews
Фото з сайту ZeFt. Пам'ятки України